Никогда бы не подумала, что Сатана или Люцифер, или как-ещё-его-там выглядит настолько импозантно. Это слово не имеет постоянной прописки в моём лексиконе, но тут на ум пришло почему-то именно оно.
     Нет, ничего общего с Аль Пачино в “Адвокате дьявола”, если вдруг кто подумал что-нибудь подобное. Тот, кто стоял сейчас в нескольких шагах от меня имел с человеком весьма отдалённое сходство.
     Ярко-красная кожа – естественно! – но цвет этот не напоминал об освежёванном трупе и вообще не вызывал никаких неприятных ассоциаций. Скорее, праздничный такой цвет, понимаете? Абсолютно безволосый череп треугольной формы, слегка заострённые, плотно прижатые уши, широко расставленные голубые глаза. Тонкий нос и, напротив, полные мясистые губы, постоянно кривящиеся в немного надменной улыбке. Заметьте, ни намёка на рога! Рога, по моему мнению, представляют собой довольно сомнительное украшение для мужчины, а принадлежность этого типа к мужскому полу не вызывала сомнений, несмотря на его очевидное отличие от человека. Также как и то, что он тщательно следит за своей внешностью.
     Тёмно-синий костюм свободного покроя, бывшего в моде пару-тройку десятилетий назад, оставлял открытым вопрос о наличии у его хозяина хвоста. Костюм сидел идеально на мощной, непропорциональной по человеческим меркам фигуре, а узкий шёлковый галстук был подобран в тон и очень шёл к цвету лица Сатаны. Между прочим, не ищите здесь иронии, я совершенно серьёзна.
     Завершали образ чёрные лаковые туфли с острыми носами, так что, о копытах, по-моему, говорить не приходилось. Фасон туфель перестал быть актуальным ещё раньше, нежели костюм. Но выглядел мой визави стильно, тут уж не прибавить, ни убавить и спорить нечего.
     Я была совершеннейшим образом уверена, что передо мной именно владыка преисподней, и этот факт не вызывал в моей душе ни леденящего кровь ужаса, ни вполне естественного при других обстоятельствах изумления. Это, как-никак, мой сон, а во сне, сами понимаете, чего только не увидишь.
     Это был как раз тот случай, когда прекрасно отдаёшь себе отчёт в том, что всё происходящее не более чем сон. Так что я взирала на Сатану с любопытством и ждала, что он мне скажет. Начинать разговор первой я считала нелогичным, в конце концов, это он мне приснился.
     С необычайной грацией Сатана двумя мягкими шагами преодолел разделяющее нас расстояние и поцеловал мне руку. К слову, сделал он это так, как должен бы уметь каждый мужчина, но умеет, дай Бог, один из ста. Тут не было ни похотливой слюнявости, после которой возникает труднопреодолимое желание вымыть руку с мылом, ни вялой небрежности чисто ритуального жеста. После такого поцелуя чувствуешь себя леди, если вы понимаете, что я имею в виду.
     – Здравствуй, красавица! – произнёс он глубоким низким баритоном.
     Именно такой голос я и ожидала у него услышать. Ничего, в общем-то, удивительного, подумала я, это всё-таки мой сон. Приветствие могло показаться несколько развязным, но вот не показалось! Наоборот, я почувствовала себя польщенной.
     Вы не подумайте только ради Бога, что это респектабельное исчадие ада вызывало у меня какие-то сексуальные эмоции! Я девушка совершенно стандартно ориентированная, и никаким отклонениям не подвержена. Не знаю, правда, к какому из них отнести этот случай... Но нет, все это меня совершенно не интересует. Просто, когда приятный собеседник – а в эту категорию я занесла Сатану с первой же фразы – делает комплимент моей внешности, мне это нравится, вот и всё.
     Кроме того, упоминание о моей красоте я сочла достойным поводом осмотреть себя. По-хорошему, следовало бы сделать это ещё раньше, учитывая, что сон мой только начался, и я понятия не имела, что на мне надето. Но я великодушно простила себе эту маленькую заминку, сделав скидку на явную незаурядность своего гостя.
     Но теперь стоит наверстать упущенное. К своему удовольствию я заметила, что сон имеет некоторое преимущество перед действительностью. Выражалось оно в том, что я преспокойно могла оглядеть себя со стороны, не прибегая к помощи зеркала, что, конечно же, было бы не очень вежливо.
     Волосы уложены предельно аккуратно, каждая прядка лежит на своем строго отведённом месте, любо-дорого посмотреть, наяву у меня редко хватает на это сил и терпения. Макияж... по-моему, с тенями я немного переборщила, а вот помаду, наоборот, можно было подобрать чуточку поярче. Хотя... в целом смотрится очень неплохо.
     Кофточка, моя любимая, с ромбиками. Геометрический узор вообще хорошо подчеркивает объем, в том случае, конечно, когда у вас есть что подчеркивать.
     Мини-юбок я не ношу, не потому, что мне есть что скрывать, а из твердого убеждения, что мужчине необходимо оставить место для работы фантазии. Но из всех имеющихся в моём гардеробе юбок на мне сейчас была самая короткая, трапеция сантиметров на десять выше колен. Причем, надо иметь в виду, что это расстояние отделяет край юбки от колен, когда стоишь. Когда же сидишь на достаточно низком кресле, как я сейчас...
     А, кстати, кресло-то не моё. Оглядевшись по сторонам, я убедилась, что и комната не моя. Обставленная старинной мебелью гостиная освещалась множеством неярких завитушчатых светильников, разбросанных тут и там. Светильники – это хорошо, люстра бы здесь, пожалуй, не смотрелась, а свечи – это перебор. Может быть, было бы более интимно, но всё же мрачновато. Когда от комнаты веет легким ветерком средневековья, это, может быть, и стильно. Но когда ветерок превращается в ураган, жить в таком помещении становится невозможно. Думается, интерьерчик стоит запомнить. Позже, когда мои финансовые возможности будут соответствовать моим потребностям, попробую соорудить себе нечто подобное.
     Осмотрев и самоё себя, и обстановку, я в целом осталась вполне довольна. Осмотр этот, кстати, занял не более секунды – ещё одно преимущество сна. За короткое время порой можно сделать очень много...
     Вернёмся, однако, к моему собеседнику.
     – Здравствуй... Люцифер? – я вопросительно приподняла правую бровь.
     Он жизнерадостно закивал.
     – Люцифер, почему бы и нет? Имя не хуже всех прочих. И, по крайней мере, обладает таким достоинством как благозвучность... не в пример некоторым иным.
     Я величественным жестом – мне самой жутко понравилось, как это у меня получилось, – указала ему на кресло, стоящее от меня по левую руку. Люцифер ответил коротким поклоном и уселся в него.
     – Что привело тебя в мой сон, Люцифер?
     По правде сказать, я взяла какой-то излишне светский тон. Не то интерьер комнаты к этому располагал, не то представительный вид собеседника. В любом случае, в дальнейшем я решила вести себя более естественно. Вообще, по-моему, человек, изображающий из себя то, чем он в действительности не является, в конце концов непременно попадет в глупое положение.
     Мой гость... я ведь могу называть его своим гостем, несмотря на незнакомую обстановку? Мой сон, всё-таки... так вот, мой гость ответил широкой и в высшей степени любезной улыбкой, обнажив зубы, увидев которые, любая акула немедленно записалась бы в кабинет стоматолога. Тем не менее, лицо Люцифера не утратило обаятельности.
     – Я пришёл, чтобы сделать тебе подарок, красавица.
     – Знаешь, одного комплимента для такого короткого отрезка разговора вполне достаточно. К тому же, ты начинаешь повторяться. Или тебе неизвестно моё имя?
     – Ну, что ты, милая Алина, – улыбка стала чуть шире, а глаза едва заметно прищурились, – я знаю о тебе абсолютно всё.
     Слово “абсолютно” он произнёс так... так... Не могу сказать, как, но всё моё тело на пару секунд превратилось в беговую дорожку для различного размера мурашек. Появилось ощущение, что я сижу полностью голой. Причем я никак не могла ответить самой себе, неприятно мне это или...
     Я сменила направление и своих мыслей, и разговора.
     – Я, конечно, очень люблю подарки, но не кажется ли тебе, что дарить их во сне – это всё равно, что совсем ничего не дарить?
     – Только не мой подарок, Алина, только не мой!
     Люцифер сейчас говорил голосом Деда Мороза или какого-нибудь другого доброго волшебника, что, разумеется, довольно слабо соответствовало общепринятым представлениям о враге рода человеческого.
     Впрочем, я не позволяла себе забывать, что Люцифер прежде всего мужчина, а если бы я каждый раз принимала за чистую монету подобный тон со стороны особей мужского пола, то, пожалуй, вылезала бы из постели только для того, чтобы принять душ.
     Давным-давно, года три назад, я бы, возможно, развесила уши и слушала, раскрыв рот. Но с тех пор я набрала столько жизненного опыта, что с некоторой его частью с радостью бы рассталась, предложи кто-нибудь подходящую цену.
     Поэтому я ответила легкой улыбкой и с трудом подавила зевок, прикрыв рот ладонью. Ой, какой лак красивый! Как я сразу не заметила? И почему у меня наяву такого нет?
     На миг мне подумалось, что Люцифер преподнесёт мне в подарок как раз этот лак, но я тут же решила, что для такой значительной фигуры это мелковато.
     – Где же твой подарок? – поторопила я Люцифера, видя, что руки его по-прежнему пусты.
     Однако, он, почему-то, пустился в какие-то философские рассуждения.
     – “Это сон!” – восклицают люди, имея в виду нечто необыкновенно прекрасное, во что с трудом верится. – Люцифер смотрел не на меня, а куда-то вдаль, его постоянная улыбка приобрела мечтательное выражение. – “Мне это снится!” – это когда с ними происходит что-то потрясающее. “Сон и явь” – говорят, сравнивая что-либо волшебное с чем-то грубым и приземленным. “Я превращу твою жизнь в прекрасный сон” – обещает влюбленный юноша доверчивой девушке. И никогда не держит своего обещания. А почему?
     Вроде бы, он спрашивал сам у себя, но я решила ответить. Прежде всего чтобы прервать его разглагольствования.
     – Потому что все мужики... я, конечно, прошу прощения у присутствующих...
     – Нет! – Люцифер решительно потряс в воздухе когтистым пальцем. – Сдержать такое обещание не в силах человеческих. Даже в тех, согласен, крайне редких случаях, когда юноша искренне стремится к этому. Сон – это сон. Во сне человек приближается к своим идеалам, абсолютно недостижимым в жизни. Во сне и только во сне человек может практически всё. Воплотить сон в реальность недоступно человеку. Но! – Люцифер поднял палец вверх и выдержал паузу. Очень эффектную. – Это доступно мне!
     – Верю, – я кивнула. – И что же из этого следует?
     – То, что теперь это будет доступно и тебе тоже. Это и есть мой дар.
     – Так... – я поудобней уселась в кресле. – С этого места поподробней, пожалуйста!
     Не могу отрицать, что происходящее нравилось мне всё больше. О, я прекрасно отдавала себе отчёт, с кем имею дело, и не собиралась ни на секунду терять бдительность, но... Я ведь пока ничего не подписывала, правда? Если быть начеку и не дать себя провести, можно круто изменить свою жизнь. К лучшему, разумеется.
     – Пожалуйста! Я дарю тебе возможность превратить свой сон в действительность. Само собой, я не могу наделить тебя этой способностью навечно. Три дня. Или, если быть точнее, три ночи. И любой сон по твоему желанию за эти три ночи...
     – Десять.
     – Что, прости? – Люцифер изумленно вскинул бровь.
     – Договоримся сразу, не три ночи, а десять, – спокойно сказала я. – Три ночи, это, знаешь ли, очень ненадежно. Может быть, я за это время вообще не увижу снов?
     – Послушай, – вежливый лоск самую малость сполз с моего надменного собеседника, – у меня складывается впечатление, что ты чего-то не поняла. Я делаю тебе подарок. Подарок, слышишь? Я ничего тебе не продаю. Так о каком торге может идти речь?
     – То есть, ты хочешь сказать, что одариваешь меня, не ставя совершенно никаких условий?
     Это было прямое попадание! Люцифер явно замялся.
     – Ну... в общем-то, в какой-то степени так и есть...
     – Десять! – я была непреклонна. – Или... – я взглянула на запястье левой руки. Часов там не было, но это меня не смутило. – У меня большие планы на этот сон, надо ещё столько всего успеть...
     Люцифер был сломлен, это было заметно невооруженным глазом! Плечи его опустились, глаза смотрели в пол. Но он тут же встряхнулся и постарался вновь держаться уверенно.
     – Хорошо! Семь ночей...
     – Десять!
     – Семь! Поверь, человек каждую ночь видит сны.
     – Но не все сны он запоминает!
     Люцифер тяжело вздохнул.
     – Ты в течение этих семи суток будешь запоминать все. Это громадная уступка с моей стороны, поверь, и я не сделал бы её ни для кого, кроме такой очаровательной женщины.
     Он встал с кресла и вновь коснулся губами моей руки, глядя при этом мне прямо в глаза. Что ж, этот раунд можно считать выигранным. Семь ночей – это очень много.
     – Ладно, – я сделала вид, что соглашаюсь в высшей степени неохотно. Это даст мне преимущество при следующих торгах. – Пусть будет семь. Продолжай, пожалуйста.
     – В сущности, я почти всё сказал. Дар вступает в силу с завтрашнего дня. Ты спишь. Видишь сны. Утром просыпаешься, вспоминаешь их, выбираешь понравившийся тебе эпизод – только один, но зато любой – и желаешь, чтобы он исполнился. Громко, вслух. И – вуаля! – он исполняется. Если никакие события из этих снов тебе особо не приглянулись, ждёшь следующей ночи. Помни, реальностью станет только один сон. Так что выбирай тщательней. Единственное малюсенькое условие – обратного хода способности не имеют. Ты сможешь выбрать сон только из последней ночи.
     – Но было бы лучше, если бы я через семь дней...
     – Нет, – тихо, но решительно перебил меня Люцифер. – Здесь я ничего изменить не могу. Не имею права. Думай сразу и не прогадай.
     По его виду было понятно, что тут он действительно не уступит. Я не стала напрасно настаивать.
     – А вдруг ты повлияешь на мои сны? – предположила я. – Будет сниться одна гадость какая-нибудь...
     – За кого ты меня принимаешь?! – Люцифер выглядел всерьёз оскорбленным.
     – Вообще-то, за прародителя лжи и отца коварства, – ответила я.
     – Всё так, всё так! – довольно покачал он головой, как будто услышал очень тонкую лесть. – Но в данном случае всё по-честному. Не имею я здесь права мошенничать, поверь.
     Поверим? – спросила я себя. Поверим! Потому что, иначе что? – плюнуть и забыть?
     – Но ты вправду сможешь выполнить всё, что я могу увидеть во сне?
     – А что, есть какие-то сомнения? – Люцифер улыбнулся с истинно мужским самодовольством.
     – Вдруг мне приснится, что я – Президент? – закинула я пробный шар.
     – Пф-ф.
     – Владычица всей планеты?
     – Легко.
     – Богиня?
     – Не вижу проблемы.
     – Ни фига себе!
     – Полностью согласен.
     Мы помолчали.
     – В общем, всё понятно, – сказала я. – Перейдём теперь к главному пункту программы.
     – То есть? – Люцифер склонил голову набок.
     – Что ты от меня хочешь?
     Люцифер смотрел на меня с неприкрытым восхищением.
     – Умна! Чёрт побери, насколько умна! Редчайшее качество при такой красоте. Действительно, есть кое-что... – он пошевелил пальцами в воздухе.
     – Ещё бы! – хмыкнула я.
     – Как всякий мужчина, делающий подарок прекрасной даме, я прежде все-го боюсь одного...
     – Что тебе за твой подарок ничего не обломится! – подсказала я.
     – Что мой подарок будет отвергнут! – вкрадчиво сказал он. – Воспользуйся моим даром, преврати свой сон в явь – и этим ты осчастливишь меня. Никаких претензий, никаких условий, ничего!
     – Точно? – усомнилась я.
     – Абсолютно! Клянусь тебе всеми своими владениями. Я не причиню тебе ни малейшего вреда, если ты примешь мой подарок. Однако, если семь дней и ночей минуют, а все твои сны так и останутся снами – я буду оскорблён в своих лучших чувствах. И тогда...
     – Догадываюсь, – я скривилась.
     – Правильно. Твоя душа будет моей.
     – Понятно... А что, старые добрые сделки типа купли-продажи уже не проходят?
     – Почему же? На ура. Ваша людская алчность давно стала темой для анекдотов в преисподней. Но, видишь ли, есть естественные ограничения. Я не имею в виду свои финансовые возможности, они безграничны. Просто... Ну, не может ведь половина населения Земли быть миллиардерами? Поневоле приходится искать новые варианты.
     – Вот всегда хотела узнать. Зачем тебе вообще это надо? Что за прок с лишних душ?
     – Власть, – коротко и серьёзно ответил Люцифер. – Положение. Соотношение сил, если хочешь, – он изобразил руками некое подобие качающихся весов. – “Мертвые души” читала?
     – Да, – соврала я, и тут же покраснела, вспомнив, что он знает про меня всё. Зачем тогда спрашивал? Я быстро сменила тему. – Ну что, можно ознакомиться с договором?
     – Нет никакого договора, – пожал плечами Люцифер. – Терпеть не могу всякого рода бюрократии. Если ты согласна, то по рукам? – он протянул свою правую руку ладонью вверх.
     Я подумала, что надо бы ещё кое-что уточнить и всё взвесить, но Люцифер явно ждал моего решения, и я набрала в грудь побольше воздуха.
     – По рукам, – я вложила свою ладонь в его.
     Пожимать мне руку Люцифер не стал. Он её поцеловал. В третий раз.
    
     ***
    
     Переход от сна к бодрствованию прошел очень мягко, без рывков. Я лежала в своей постели, и у меня не возникало ни тени сомнений, что полученный мной дар не бред и не фантазия. Теперь следовало как можно лучше им распорядиться. То есть, в ближайшие семь дней мне нужно видеть хорошие сны. Или хотя бы один хороший сон, но только очень, очень хороший.
     Подумав, я пришла к выводу, что на работе мне лучше взять на это время отпуск за свой счет. От идеи просто позвонить и прикинуться больной я отказалась, невзирая на всю её заманчивость. Могло и не прокатить – по телефону не определишь, какое у шефа настроение. Кроме того, по телефону невозможно похлопать глазами и мило улыбнуться.
     Ничего, в любом случае дома сидеть нечего, почему бы ни заскочить на работу. Одним движением сбросив свое тело с кровати, я от души потянулась, зевнула во весь рот и кинула взгляд на часы. Времени у меня было ещё вагон и даже не одна, а две маленькие тележки – проснулась я сегодня раненько.
     Одновременно со стандартными утренними процедурами я обдумывала свой наряд. От планируемого с вечера брючного костюма, безусловно стильного, но немного слишком чопорного я отказалась сразу и безоговорочно. Он никак не подходил под моё сегодняшнее настроение.
     Улыбнувшись про себя, я решила остановить свой выбор на той же юбке, что была на мне во сне. Что-то внутри меня протестовало против мысли одевать одно и тоже два раза подряд. Я уговаривала себя, что сон – это не считается, но получалось не очень убедительно. Выход из положения нашелся в решении надеть вместо давешней кофточки белую-белую, хоть в рекламе “Тайда” показывай, блузку. Блузка эта отличалась одним интересным свойством. Будучи в принципе довольно строгой, она умела удивительным образом преображаться, стоило расстегнуть одну-единственную верхнюю пуговку. Что любопытно, никакого особого обзора при этом не открывалось, но выглядело это – судя в первую очередь по мужским взглядам – очень сексапильно.
     Придя таким образом в согласие с собой, я подмигнула своему отражению в зеркале, уже привёденному в надлежащий вид при помощи содержимого моей косметички, и снова посмотрела на часы.
     Девушка я интеллигентная, поэтому своё крайнее недовольство, если не сказать негодование, выразила только сдавленным стоном, не прибегая к ненормативной лексике. Надо было ночью спросить у Люцифера, не имеет ли он отношения к тому, что время, в течение рабочего дня ползущее подобно раненой черепахе, по утрам всегда несётся галопом? Похоже, вагон уехал, прихватив прицепом обе тележки. Одеваться теперь придется в дикой спешке, чего я страшно не люблю, несмотря на привычность этого занятия. И этого, пожалуй, будет недостаточно, надо будет взять такси. Последнее, впрочем, меня не сильно расстроило, стоит привыкать к хорошей жизни. Через короткое время я смогу ездить на такси по собственной квартире.
     Несколько секунд я представляла себе это время и эту квартиру, совершенно забыв о ненормальном ходе часов по утрам. Убедившись, что за эти несколько секунд настенные ходики умудрились отсчитать почти десять минут, я издала беззвучный вопль и вскачь понеслась в спальню.
     Опоздание в обычный рабочий день ничем фатальным мне не грозило, если не превращать это дело в привычку, но сегодня утром шеф мне нужен желательно находящийся в благодушном состоянии, и уж точно не настроенный против меня.
     Спустя совсем немного времени (надеюсь на это, на часы я больше не смотрела), энергичная и уверенная в себе молодая женщина вышла из подъезда стандартной девятиэтажки. Как она мне надоела, кто бы знал!.. Я имею в виду девятиэтажку. Не отвлекаться! Ловим такси.
     Обычно это у меня получается очень быстро, и, по счастью, сегодняшний день не был исключением. Такси не такси, а частник на не отличающейся новизной “япошке” остановился сразу же, стоило мне поднять руку.
     Правда, меня он удостоил всего одним беглым взглядом и всю дорогу ехал молча. А ведь не старый ещё мужик. Меня, вообще-то, болтливые и прилипчивые водители жутко раздражают, но так совсем… Стоило тогда вообще останавливаться?
     В какой-нибудь другой день это бесполое чучело могло подпортить мне настроение, но только не сегодня. Все двадцать минут дороги я заняла размышлениями о том, что бы мне такое себе приснить. Не такой праздный вопрос, между прочим!
     В конце концов я решила не ломать над этим голову, а просто сделать всё для того, чтобы видеть во сне что-нибудь замечательное. А уж потом выберу. Что нужно сделать, чтобы смотреть хорошие сны? Правильно, находиться в хорошем расположении духа. Выходя из машины, я принялась составлять распорядок дня, который обеспечит мне отличное настроение.
     На работу я всё-таки умудрилась не опоздать. Заглянула в приёмную и спросила Светку, как там наш Самый Главный. Она молча кивнула. Всё складывалось как нельзя лучше.
     Расстегнув пуговицу на блузке, я подошла к дверям и вопросительно посмотрела на подругу. Светка, склонив голову вбок, придирчиво меня оглядела, потом подняла большой палец. В бой!
     На лицо я нацепила улыбку по своему персональному рецепту. Записывайте, вполне может пригодиться. Восемьдесят процентов обычной человеческой доброжелательности и двадцать процентов неясного, туманного обещания. С последним компонентом главное не переборщить, иначе в дальнейшей работе могут появиться непредвиденные досадные трудности.
     Но у меня всё отработано до автоматизма. Шеф несколько секунд смотрел мне в лицо, после чего заулыбался сам и переключил внимание на мои ноги. Я не возражала, начальник всё-таки, имеет право.
     Разговор занял не больше десяти минут, выходя из кабинета, я и не помнила уже, что за причину изобрела для своего недельного отсутствия на работе. Думаю, шеф тоже.
    
     Что может лучше всего поднять женщине настроение? Убеждена, что девять мужчин из десяти дадут на этот вопрос совершенно неправильный ответ. А ведь это так просто! Конечно же, шопинг! Само собой, для получения от набега на магазины удовольствия вместо нервного расстройства необходимо наличие либо непустого кошелька, либо мужчины с этим самым кошельком. Последнее, впрочем, несколько хуже. Мысль о том, что тратишь не свои деньги, безусловно приятна. Но... Через каких-нибудь два-три часа физиономия самого стойкого мужчины становится настолько кислой, что её вид затмевает собой эту радость начисто.
     Вчера – очень кстати – случилась зарплата, и я с оптимизмом смотрела в сегодняшний день. Сначала я зашла в расположенный через квартал от нашей конторы книжный магазин. Хороший магазин, я там “Гарри Поттера” покупала. Но сейчас этот английский тинэйджер меня не беспокоил, я решила обзавестись толкователем снов.
     Вряд ли я смогла бы внятно объяснить, зачем он мне нужен и как я собираюсь его использовать. Но не иметь в данной ситуации толкователь снов я считала донельзя глупым.
     В магазине сонников оказалось множество, на любой вкус. Я долгое время не могла выбрать между двумя: довольно современного вида брошюрой “Энциклопедия сновидений” и солидным фолиантом с золоченой надписью “Сонникъ”, выпущенным, тем не менее, в 2002-ом году. Потом мои мучения меня рассмешили, и я купила оба.
     Мои размышления, ловить ли снова такси или вспомнить о том, что девушка я скромная и воспользоваться общественным транспортом, были прерваны появлением практически пустого трамвая, идущего по нужному мне маршруту. Пройти мимо такого чуда природы мне не позволили инстинкты.
     Через две остановки в трамвай зашёл симпатичный молодой человек, прилично, но не крикливо одетый. В начищенных туфлях! Как только он посмотрел на меня, я тут же засекла готовящуюся попытку завязать знакомство и мгновенно оценила обстановку. Несомненно, романтический вечер – это тоже хорошая возможность поднять себе настроение, но, но, но... Этих “но” слишком много. А самое главное – я могу потом полночи валяться без сна, а значит, терять драгоценные часы, отпущенные мне на то, чтобы увидеть нечто грандиозно-замечательное. Нет, мне сейчас не до этого!
     Поэтому, когда парень с приятной улыбкой подошёл ко мне, я его холодно отшила. Через минуту я сообразила, что моя мгновенная оценка обстановки была мягко говоря не совсем адекватной. Ведь что мне стоило дать ему телефон и сказать, что уезжаю на неделю? Ду-у-ура!
     Страшно злая на себя, я ни разу больше не посмотрела на парня. Хотя он бросал на меня частые и долгие взгляды. И чего смотрит? Молодёжь какая нерешительная пошла, нет, чтобы ещё раз попытаться...
     Выйдя из трамвая, я решительно сказала себе, что ни один, ни десять, ни сто тысяч мужчин не смогут испортить мне настроения, когда я намереваюсь опустошить по меньшей мере половину модных магазинов города. Позанимавшись таким аутотренингом, я направилась к своей ближайшей жертве походкой независимой и довольной собой женщины.
    
     Возвращалась домой я, улыбаясь, и безмятежно думала о том, что если я не увижу сон своей мечты в ближайшие две-три ночи, то остаток недели придется жить впроголодь.
     Но не сегодня! – подумала я и зашла в маленькую кондитерскую в соседнем доме. Там я взяла три эклера и три трубочки. Само собой, обычно я себе такого позволить не могу, пирожные имеют мерзкую привычку обращаться лишними сантиметрами в самых ненужных местах. Но сегодня для меня важнее всего хорошее настроение. Ради него я готова на любые жертвы. Подумав так, я взяла ещё два наполеона.
     Хороший вечер мне обеспечен. Приятных снов, Алина!
    
     ***
    
     Ну и чучело! – я снова с отвращением посмотрела на своё отражение. Ведь как ноющий зуб – и знаешь, что будет больно, а всё равно давишь, давишь... Так и я сейчас чуть ли не каждые десять минут подходила к зеркалу, прекрасно представляя, что там увижу. Сероватый, нездоровый цвет лица, приспущенные уголки губ, мешки под глазами. Если вглядеться, то можно и морщинки увидеть.
     Если подумать, ничего особо страшного и неустранимого в общем-то нет. Часок понежиться в ванне, потом дать коже немного отдохнуть и нанести свежий макияж... Делов-то! Но нет настроения у меня сейчас заботиться о красоте. У меня вообще нет настроения.
     Приближалась седьмая ночь после получения мной такого милого и заманчивого подарочка от дьявола. Что меня злило сильнее всего – его и обвинить-то, по сути, не в чем. Разве что в том, что предвидел всё... всю мою глупость.
     Боже, какой я была дурой неделю назад!.. Я вспоминала свою беседу с Люцифером с отвращением. Кто бы знал, как я была себе противна! Люцифер строил мне простенькую, но очень крепкую западню, а я изо всех сил ему в этом помогала.
     Наверное, над неумением людей вовремя остановиться в аду тоже рассказывают анекдоты.
     Ведь были в первые две ночи очень неплохие сны. Были? Были. Морской круиз мне снился? Снился. Чем плохо? А выигрыш в лотерею? Сколько точно я не поняла, но крупный выигрыш. А дом, собственный дом на побережье? Чем не мечта? Нет же! “Не хочу быть вольною царицей, хочу быть владычицей морскою!” С чем в итоге пушкинская старуха осталась? То-то...
     Старухе, кстати, ещё повезло. По сравнению со мной. Она-то при своём осталась. Мне об этом только мечтать приходится. Потому что в третью ночь снилась мне такая муть, что никакого мало-мальски приличного эпизода не выберешь. А потом пошли кошмары... И здесь некого винить – всё это вполне соответствовало моему меняющемуся душевному состоянию.
     Всю четвёртую ночь я убегала по какому-то мерзкому болоту от пятиметрового паука. Раза три просыпалась в холодном поту, чтобы, заснув, снова вернуться на то же болото.
     В пятую ночь я была старой. Древней, дряхлой, буквально разваливающейся на куски. Под утро, еще затемно, я выпала из этого кошмара, напугавшего меня гораздо сильнее какого-то там паука, и тут же встала. Засыпать больше не было никакого желания.
     На следующий вечер я не выдержала и дико напилась, вылив в себя больше полбутылки водки – на более приличные напитки денег не было. Что мне потом снилось, не хочу даже пересказывать.
     В те нечастые моменты сна, когда я сознавала, что сплю, я изо всех сил пыталась повлиять на происходящее, изменить ход событий выгодным для меня образом. Мне это начало удаваться, можно сказать, я почти научилась управлять своим сном. Но пока помогало это слабо – я всё-таки не могла в миг поменять кошмар на нечто приятное и радостное, вынуждена была следовать определенной логике развития сюжета. А сюжеты шли один другого хуже.
     Оставалась последняя ночь, из которой я обязана буду выбрать что-то для воплощения в жизнь. Я уже не мечтала о несбыточном, не особо рассчитывала и на что-либо просто хорошее. Маленький нейтральный эпизод меня бы вполне удовлетворил.
     Не в силах больше ждать ночи, я выпила таблетку снотворного, иначе мне просто не заснуть. И всё равно сон пришёл не сразу...
    
     ***
    
     Камера. Вроде бы тюремная. Пять шагов на пять. Сырая, холодная, но, как ни странно, не очень тёмная, хотя никаких окон нет. Дверей тоже нет. И люка в потолке я не вижу. Весело, ничего не скажешь. Радует, что я контролирую ситуацию, а значит, могу попытаться что-нибудь изменить.
     Простора для полёта фантазии не много – четыре выложенные крупными, неровными камнями стены, такой же пол и охапка не очень свежей соломы в качестве интерьера этого гостиничного номера. По стенам стекают ручейки воды. Довольно холодно, кстати, а на мне – я быстро посмотрела вниз – простое короткое платье из грубой материи.
     Что тут можно себе вообразить? Кирку под соломой? Или лучше сразу подземный ход? Куда он приведёт, хотелось бы знать. Не то...
     У дальней стены вода стекает так интенсивно, что на полу образовалась небольшая лужа. Интересно, она была тут изначально, или это мне захотелось её увидеть? Неважно, главное – она мне нужна. Я приблизилась и склонилась над ней. Света достаточно, чтобы разглядеть свое отражение.
     Хорошо. Здорово! Такие узницы бывают только в голливудских фильмах. Аккуратный вечерний макияж в стиле женщины-вамп, уложенные в художественном беспорядке волосы. Ну, где ты, Спилберг? Впрочем, мне сейчас нужен не он.
     Осознание собственной привлекательности придало сил. Возможно, у меня остался один-единственный шанс. Последний. И я просто обязана им воспользоваться! Люцифер перехитрил меня, я вынуждена это признать. Но в эту игру можно играть и вдвоем...
     Я усаживаюсь на кучу соломы – не очень приятно, но ноги стоять устали – и закрываю лицо руками, сосредотачиваюсь. Напрягаюсь изо всех сил. Когда я чувствую, что больше не одинока в камере, меня охватывает легкое торжество. Есть первый успех!
     Не отрывая рук от лица, здороваюсь:
     – Привет, Люцифер!
     – Здравствуй, красавица!
     На этот раз подобное обращение злит. Я вспоминаю, как выглядела перед сном. Это хорошо, мне сейчас не повредит как следует разозлиться.
     Встаю, опускаю руки. На сей раз на владыке преисподней чёрный костюм в мелкую белую полосочку. Кожа при неярком освещении кажется темно-вишнёвой.
     Делаю шаг вперед и отвешиваю Люциферу звонкую пощёчину. Перестаралась, по-моему, руке-то как больно! Ничего, злее буду, думаю я и для симметрии бью его второй рукой. Но уже не так сильно. Люцифер не думает защищаться, смотрит на меня с грустью в глазах. Я накручиваю себя, чтобы злость пока не пропадала.
     – Негодяй! Подлец! Мерзавец!
     – Да. Конечно. Без всяких сомнений, – комментарии к каждому эпитету он сопровождает кивком. – Ты хочешь сказать, что раньше тебе это было неизвестно?
     – Ты обманул меня!
     – Знаешь, я не буду спорить даже с этим, хотя, заметь – я ни сказал тебе ни слова неправды! Таков закон, и я его чту.
     – Ты мешал мне!
     – Нет. Тебе мешала только ты сама. Я не вмешивался ни вот настолько, – он показывает самый кончик своего ногтя.
     – Тогда помоги мне, – я придвигаюсь ближе и берусь двумя руками за отвороты его пиджака.
     Ну, точно сцена из фильма. Я стараюсь не переигрывать.
     – Не могу. Честное слово, не могу. Даже если бы я вдруг захотел, – он кладёт мне руку на голову.
     – Ну, пожалуйста, – по моим щекам текут слезы. Почти настоящие, между прочим. Вжилась в роль, что называется.
     Люцифер молчит. Я встаю на цыпочки и тянусь своими губами к его. Может быть, он и дьявол, но в поцелуях, скажу я вам, он – бог. Наконец Люцифер отстраняется от меня.
     – Алина, я, конечно, отец лжи и всё такое, но предупрежу тебя честно: это ничуть тебе не поможет.
     – Ну и пусть, – чуть слышно шепчу я и толкаю его на солому.
     Люцифер ещё падая успевает поморщиться и щёлкнуть пальцами. И приземляется уже на широкий, мягкий, белоснежный матрац. Что ж, против этого и я ничего не имею.
     Ты только расслабься, дорогой, главное расслабься. И не мешай мне.
    
     Сколько прошло времени? Не знаю... Во сне всё по-другому. Я лежу на краю матраца и улыбаюсь. Я так давно не улыбалась! Я жду музыку, сейчас обязательно должна зазвучать музыка. И она звучит!.. В виде чудесного, восхитительного, обворожительного дикого вопля Люцифера. Он вскакивает на ноги и в немом ужасе смотрит на свою правую руку.
     Я молчу. Наслаждаюсь ситуацией.
     – Что это?! – наконец у Люцифера хватает сил для вопроса.
     Для чисто риторического вопроса.
     – Обручальное кольцо... милый, – воркую я, рассматривая второе такое же кольцо на своей руке. Красивое, я как раз такое себе всегда хотела. – После того, что между нами было, ты как порядочный человек обязан был на мне жениться.
     – Но я не порядочный! И совсем не человек! – ревет мой недавний любовник.
     Я наслаждаюсь.
     – Да? Прости, совсем упустила из виду, – я виновато опускаю глаза. – Но что ты хочешь, милый, – до чего приятно смотреть, как его передергивает при этом слове! – это ведь сон. Причем, мой сон! – последняя фраза звенит холодным металлом, особенно по контрасту с предыдущим воркованием. – Какое счастье, что я могу обратить свой сон в реальность.
     – Зачем? – Люцифер трясет руками перед лицом. Взгляд его снова падает на обручальное кольцо, и он в досаде прячет руки за спину. – Зачем тебе это?
     – Видишь ли, милый, – конечно, я не упускаю возможности лишний раз увидеть нервную дрожь на его лице, – дело в том, что ты не оставил мне выбора. Ну, не будем об этом. Давай лучше обсудим детали, – я приобнимаю Люцифера за шею, он сидит неподвижно, словно статуя. – В какой церкви ты бы хотел венчаться?
     – Черт побери, какая церковь?! Ты думаешь, о чем говоришь? – Люцифер вскакивает, стряхивая мои руки и начинает нервно ходить по камере. Он бы, вероятно, покраснел от гнева, если бы не был изначально таким ярко-красным.
     – Не всегда, – самокритично признаюсь я. – Но тебе придется к этому привыкнуть.
     – Привыкнуть? – Люцифер пробует разразиться демоническим хохотом. Жалкие потуги... – Привыкнуть, говоришь? Хорошо, я выполню твое желание, ты станешь моей женой. Но кто, кто тебе сказал, что после этого я не сотру тебя в порошок? – он наклоняется, приблизив свое лицо к моему.
     – Ты, – спокойно и мягко отвечаю я.
     – Что?!
     – Дорогой, твоя память никуда не годится, – я сочувственно качаю головой. – Тебе стоит снизить потребление холестерина. Разве ты забыл наш договор? После того, как я приму твой подарок и воплощу свой сон в жизнь, ты не причинишь мне никакого вреда. Помнишь?
     Мой новоиспеченный супруг садится на пол и обхватывает голову руками. Пожалела бы я его... но не буду!
     – Мне очень нравится этот пункт договора, Люцик... можно, я буду называть тебя Люцик? – никакой реакции. – Имей в виду, что супружеские измены я определенно буду квалифицировать как нанесение мне вреда.
     Сидит. Не шелохнется.
     – Я думаю, мама будет жить с нами, правда, Люцик? – Конечно, мне не требуется уточнять, чья мама имеется в виду.
     Обращенная ко мне широкая спина дергается, словно желая прогнать назойливую муху.
     – Прекрати, – раздается вдруг глухой голос из-под опущенных плеч.
     – Что? – я с удивлением вскидываю брови.
     – Комедию ломать прекрати. – Люцифер не оборачивается. – Забыла с кем имеешь дело?
     – Но... – я растерялась. Совсем растерялась.
     – Твое кривляние совершенно необязательно. Я и без того понимаю, что наше супружество станет для меня адом, уж прости мне эту невеселую игру слов.
     Бывают такие ситуации, когда не знаешь, негодовать или прыгать от радости. Именно так я чувствовала себя сейчас. Слова Люцифера при всем желании сложно отнести к комплиментам, однако... Я добилась того, к чему стремилась. Почти добилась. Остался один маленький шажок.
     – Ну, если так, – я надуваю губы. Пусть он этого не видит, я уже просто не могу выйти из образа. – Если так, – тяжелый вздох, – нам, вероятно, следует обсудить условия расторжения нашего с тобой устного соглашения...
     Люцифер резко поднимает голову, поворачиваясь ко мне всем телом. Великолепным телом... – я вздыхаю про себя, но уже почти по-настоящему.
     Глядя на его глаза, я с трудом сдерживаю улыбку. Я уже видела их лукавыми, льстивыми, надменными... Но сейчас они были такими счастливыми!
     – Условие номер один, – я поднимаюсь и смотрю на Люцифера сверху вниз. – Никаких условий с твоей стороны.
     Уж не знаю, что говорят в преисподней о способности людей многократно наступать на одни и те же грабли, но лично ко мне это точно не относится!