– Здравствуйте, Валентин Николаевич! – раздался негромкий, уверенный голос от двери.
     От той самой двери, к которой в течение ближайшего часа никто не должен был даже приближаться, не говоря уже о том, чтобы открывать. Я оторвал глаза от монитора и бросил на посетителя взгляд, заставивший бы человека толстокожего извиниться, а натуру более чувствительную незамедлительно и весьма поспешно ретироваться из моего кабинета. Хороший взгляд, отработанный путем длительных тренировок, и включающийся в подобных ситуациях автоматически.
     Посетитель – мужчина лет тридцати пяти – не извинился. И не ушел. Он стоял возле двери и, вежливо улыбаясь, смотрел на меня. Каким, черт побери, образом он сумел пройти мимо Светланы? Секретаршу себе я выбирал сам, и главными критериями были не длина ног и объем бюста (хотя с этим у Светы все в полном порядке), а – вы будете смеяться – умение работать. В это умение безоговорочно включалась способность противостоять натиску посетителей, когда я решительно никого не желал видеть. Сейчас был как раз такой момент, и Светлана, конечно, не могла об этом не знать. Я привык чувствовать себя спокойно – на нее не действовали ни витиеватые комплименты, ни самая грубая лесть. Жалостливые просьбы или решительный натиск не приносили успеха. Даже такой мощный аргумент как коробка самого лучшего шоколада был абсолютно бессилен – Света ценила свою работу, а я ценил ее.
     Однако, этот посетитель нашел-таки лазейку в непробиваемой, как мне казалось, защите подступов к моему кабинету. Я решил разглядеть его получше, так как смотреть на монитор смысла уже не было – флажок на моих часах упал, и партия, победа в которой уже, казалось, лежала в моем кармане, завершилась обидным поражением.
     Да, да, я играл в шахматы. Через Интернет. И, тем не менее, имею полное право считать себя в данный момент человеком занятым, которого беспокоить нельзя ни в коем случае. У меня чрезвычайно напряженный рабочий день, но человек должен давать себе расслабиться. Именно для того, между прочим, чтобы эффективней действовать в остальное время. Поэтому я ежедневно стараюсь выкроить полчаса или час на то, чтобы “постучать” пятиминутки на одном из он-лайновских шахматных серверов. Не всегда получается, надо сказать, но уж если удалось – это святое время. И беспокоить меня тогда запрещается категорически, если только здание не начинает рушиться. Я поднял глаза – на идеально белом потолке не заметно ни единой трещинки, прислушался – никаких признаков топота спешно эвакуировавшихся людей. Со зданием, стало быть, все в порядке.
     Я, кажется, отвлекся. Снова переведя взгляд на стоящего в дверях мужчину, я постарался определить, кто он такой. Костюмчик с иголочки, очень аккуратный, но материал, на мой взгляд, не самый дорогой. Рубашка и галстук подобраны со вкусом, в тон, что на меня лично всегда производит очень благоприятное впечатление. Что поделаешь, и сейчас еще мне зачастую приходится иметь дело с людьми, которые считают, что для того, чтобы правильно одеться, достаточно чтобы даже носки стоили не меньше ста долларов. Каждый. Дай им волю – они и ценники бы не снимали. Мне иногда кажется, что эра малиновых пиджаков никуда не уходила, она всего-навсего слегка замаскировалась.
     Первое впечатление от посетителя, стало быть, у меня сложилось в целом положительное. По одежке встречают, это уж точно. Лицо я принялся изучать уже во вторую очередь. Ничем особо не примечательное лицо. Интеллигентное, неглупое, пожалуй... Глаза, глаза вот только... Человек мне улыбается, хорошо так улыбается, открыто, а глаза грустные. Очень грустные глаза. Не с их ли помощью он Светину оборону преодолел?
     Кто же он все-таки? Я вообще-то неплохо в людях разбираюсь, и обычно с первого взгляда могу приблизительно понять, что за человек передо мной. Государственный ли чиновник или бизнесмен. И если последнее, то конкурент или наоборот, контактов со мной искать пришел. А тут – ничего сказать не могу. Пришлось прибегнуть к дифференциации графа Калиостро – все люди делятся на тех, от которых что-то нужно мне, и тех, которым что-то нужно от меня. Мне от нового посетителя ничего не было нужно – если не считать, разумеется, того, чтобы он оставил меня в покое – выходит, ему что-то понадобилось от меня.
     Однако, молчание несколько затянулось и постепенно превращалось в проявление невежливости с моей стороны. Хотя, если разобраться, я его, в общем-то, не приглашал. Но все-таки...
     – Добрый день, – ответил я, наконец, на приветствие. – С кем имею честь?
     – Иван Сергеевич. Так меня зовут, – немного неестественно представился посетитель.
     – Очень приятно, Иван Сергеевич, но, видите ли, я сейчас очень занят. Поэтому, раз уж Ваше дело настолько важное и срочное, переходите, пожалуйста, сразу к сути.
     Я не хотел показаться невежливым, но надеялся перенаправить его к одному из замов или, по крайней мере, перенести разговор на другое, удобное для меня время.
     – Я, собственно, так и собирался поступить, – кивнул головой Иван Сергеевич, глядя на меня своими грустными глазами. – Валентин Николаевич, у меня к Вам предложение.
     Значит, все-таки бизнесмен. Вообще-то я стараюсь не использовать импортные слова, когда есть альтернатива среди слов отечественных. Но нет правил без исключений – на “предпринимателя” у меня аллергия.
     – Слушаю вас. Присаживайтесь. – Я указал ему на кресло напротив меня.
     Иван Сергеевич не спеша подошел, расположился в кресле и посмотрел прямо мне в глаза.
     – Я предлагаю вам бессмертие.
     Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Я ожидал продолжения. Его не последовало.
     – Это рекламный слоган? – нарушил я молчание. Наша фирма, вообще-то не занималась ничем, связанным с лекарственными препаратами или чем-нибудь подобным. Но что мне оставалось думать? На сумасшедшего посетитель не походил совершенно. Хотя, много я их встречал, этих сумасшедших...
     – Нет, – Иван Сергеевич покачал головой. – Бессмертие – это именно бессмертие. Возможность жить вечно. Или, во всяком случае, столько, сколько вы захотите.
     – А взамен вы потребуете мою душу? – я улыбнулся. Я не представлял, как себя вести в подобной ситуации. Кроме того, ну никак не хотелось мне считать Ивана Сергеевича психом. Не знаю, почему, но не хотелось.
     – А вы уверены, что у вас есть душа? – Иван Сергеевич посмотрел на меня с интересом. – Знаете, что это такое? Можете дать определение?
     Не силен я в религиозных вопросах. И в подобные дискуссии вступать желания не было, поэтому я отшутился.
     – Определение слова “душа” неопределимо по определению.
     Иван Сергеевич деликатно посмеялся. Только глаза оставались грустными.
     – Я не потребую ничего столь неопределенного. Скажу больше, я не потребую от вас ничего вообще.
     – Ничего? – Я был обескуражен. Такое впечатление, что я начал воспринимать разговор о бессмертии всерьез. К психиатру сходить, что ли? На пару с Иван Сергеичем...
     – Абсолютно! Более того, вам не придется ничего подписывать. Ни кровью, – он снова улыбнулся одними губами, – ни обычными чернилами. Вы просто дадите мне устное согласие.
     – И? – Я подался вперед.
     Если вас удивляет мое поведение, могу вам сказать, что оно удивляло и меня самого. Вообще-то, я человек далеко не легковерный и в здравости своего рассудка уверенный на сто процентов. Склонности к различного вида потусторонним и сверхъестественным явлениям никогда не проявлял. А тут... Не могу сказать, что я сразу и безоговорочно поверил в то, что предложение Ивана Сергеевича есть реальность. Но почему-то допускал такую возможность. Что на меня так подействовало, не знаю. Наверное, все-таки его глаза. Очень грустные глаза.
     – И вы становитесь бессмертным, – Иван Сергеевич прервал мои раздумья. Сможете жить сколь угодно долго.
     – А несчастные случаи? – надо же, я уже интересуюсь деталями!
     – С вами их не произойдет.
     – А если я вдруг решу покончить жизнь самоубийством?
     – У вас ничего не получится, – ответы были короткими, ясными и не допускающими возражения. Но я все же возразил.
     – Ничего себе не получится! А если я спрыгну с двенадцатого этажа? – Мой офис как раз на двенадцатом.
     – Останетесь целым и невредимым. Но привлечете к себе много внимания. Не советую.
     – А если... – я порылся в памяти в поисках чего-нибудь совсем бесповоротно-фатального. – Если я спрыгну в камнедробилку?
     – Вероятней всего она выйдет из строя, – пожал плечами посетитель. – Но к чему утруждать себя подобными изысканиями. У вас будет возможность в любой момент порвать с бессмертием. Никаких требований или ограничений по времени. Вы сможете снова стать смертным завтра или через несколько тысяч лет. Вы можете навсегда оставаться бессмертным.
     Выглядело это... ну, очень уж идеально, что ли. А я бизнесмен и привык с сомнением относиться к чересчур выгодным сделкам. Бесплатный сыр, он... хотя, никакие мышеловки мне не будут страшны. Но я все же поискал подвох. Не нашел. Ну что я могу потерять, если хоть завтра смогу все вернуть на круги своя?
     Стоит ли верить Ивану Сергеевичу (это имя теперь казалось мне удивительно неподходящим для этого человека... человека?), что он не потребует от меня ничего взамен? По-видимому, да. Ведь если он может что-то отнять у меня без моего согласия, то он бы это сделал и так, без всяких заманчивых предложений. Если же он намерен заполучить мою душу – а ничего другого мне в голову не лезло – то давать мне бессмертие не в его интересах.
     Но все же так быстро согласиться я не мог. Инстинкт, если хотите.
     – А что я буду делать на протяжении такой долгой жизни?
     Я, по правде говоря, задавал этот вопрос для затравки и был уверен, что Иван Сергеевич ответит что-нибудь вроде “Что захотите!”. Но он, секунду помедлив, ответил очень серьезно, глядя своими грустными глазами в мои:
     – Я думаю, главным образом искать ответы на вопросы.
     – На какие вопросы? – я слегка опешил.
     – О! – Иван Сергеевич развел руками. – Разве я должен их вам задавать? Вы это будете делать сами.
     Я смотрел на свои руки и молчал. Иван Сергеевич не торопил меня. Что ж, находить интересные вопросы и искать на них ответы – это занятие, которому стоит посвятить жизнь. Долгую-долгую жизнь. Решение для себя я уже принял, и теперь пришло время его озвучить.
     – Я согласен!
     Иван Сергеевич кивнул головой. Спокойно, уверено – он не ожидал другого ответа. Да и кто бы на моем месте ответил иначе? В тот же миг сознание заполнилось густым-густым туманом. Через секунду, а может быть через час, не знаю, туман рассеялся. Я понял, что процесс “обессмертивания” завершен, но все же переспросил:
     – Теперь я бессмертен?
     – Да, – Иван Сергеевич уже встал с кресла.
     Прежде чем он ушел, я вспомнил, что необходимо задать ему один важный вопрос.
     – Иван Сергеевич, что мне нужно сделать, если я захочу снова стать смертным?
     – Все очень просто. Вам нужно передать этот дар любому человеку. Для этого всего-навсего необходимо его устное согласие. Все произойдет само собой.
     Вот оно что! Я был немного обескуражен. Иван Сергеевич тем временем направлялся к выходу из кабинета. Но мне нужно у него еще так много узнать!
     – Подождите! – окликнул я его. Посетитель обернулся возле самой двери.
     – Так вас действительно зовут Иван Сергеевич? Просто Иван Сергеевич?
     – Валентин Николаевич, – он смотрел на меня немного укоризненно. – За все время нашей беседы я не сказал ни слова неправды.
     – Так вы... – я никак не мог собраться с мыслями, не мог сформулировать то, что хотел сказать. – Почему... почему вы выбрали именно меня?
     – Вот вам и первый вопрос, – улыбнулся Иван Сергеевич. – Прощайте, Валентин Николаевич.
     Он уже из дверей кинул на меня последний взгляд. Глаза были очень усталыми. Невероятно усталыми. Но счастливыми. Грусть исчезла. Иван Сергеевич покинул мой кабинет.
     Я в испуге подошел к зеркалу. Нет, ничего. Его грусть не переселилась в мои глаза. Он, в самом деле, наверное, ничего не взял от меня взамен. Но его глаза не выходили у меня из головы. Почему он выбрал именно меня?.. Об этом интересно будет подумать, хотя я чувствовал, что едва ли смогу прийти к определенному выводу в ближайшее время.
     Но куда сильнее меня интересовало другое. На какой вопрос нашел ответ сам мой недавний посетитель? Мне очень не хотелось искать ответ, но, тем не менее, я знал, что буду настойчиво делать это. Всю свою долгую жизнь.